Став взрослым, каждый год, 9 мая, я брал в магазине бутылку «Старки» (знал, что ему она нравилась), и шел поздравлять своего дядю. Тетя, она в войну служила в госпитале, готовила фирменные беляши. Мы садились за шахматы (еще одно увлечение дяди), и, в этот день, ни слова не говорили о войне, никогда.
Наверное ему было о чем рассказать:ордена Славы, Красной Звезды, медали «За отвагу», " За боевые заслуги». Они висели на подушке для иголок. И он их не носил. Лишь запыленные орденские планки в несколько рядов на пиджаке. О том, за что получены награды мы узнали потом, из интернета, из архивных данных. Иногда он что-то вспоминал, но это не было описанием его подвигов. О службе, которую начал еще в 39 году, жизни, тяготах, потерях. О том, что 10 лет не был дома.
Видимо поэтому его почти не звали на классные часы. Не умел он, как некоторые «ветераны» потом, «в цвете» рассказывать, как отважно воевал. Да и не хотел. «Рассказывать о своем подвиге? — Улыбнется, вздохнет — Подвиги. Война это, война... Ходи давай — твой ход.» И прибавлял радио:«Майскими коротким ночами...Где же вы теперь друзья-однополчане».Никогда не просил льгот, не обивал пороги приемных. Просто жил мирной жизнью.
Сейчас, а прошло уже 30 с лишним лет после его смерти, я не знаю, как бы он отнесся к нынешним торжествам. К браваде нынешнего поколения: «Можем повторить!». Для него, для поколения опаленной юности, война была прежде всего горем, бедой, да такой, что не дай Бог снова. Они — видевшие врага в лицо — искренне не понимали нашу киношную потребность в их браваде. Война — не кино, а тяжелая, смертельная работа.
Поэтому, я сейчас сторонюсь всяческих акций, очень напоминающих шоу. Я просто вспомню завтра его, его улыбку, шахматы, налитые рюмки «старой водки», сигареты «Опал» на табуретке, хриплый голос старого репродуктора и мирное, весеннее щебетание птиц за распахнутыми настежь майскими окнами. Спасибо. Помню.
