День Защитника отечества как-то плавно превратился в День мужчин – в противовес женскому – 8 марта. Хотя, по сути, чествовать в этот день должны именно защитников Отечества, которые с оружием в руках отстаивали рубежи нашего государства или готовились к этому, во время срочной службы в армии или на флоте.
Как- то довелось мне побывать на отправке в армию нынешних призывников. Впечатление такое, как будто отправляют родители сына в дальнюю командировку или на вахту. В призывном пункте области выдают солдатскую одежду, создают условия для проживания, заботятся о рационе питания. Многие нынешние солдаты имеют возможность общаться с родителями, друзьями по телефону, скайпу. Красота. Возможно, сейчас так и нужно – все меняется.
А мне припомнились далекие советские годы, когда мы о таких благах и не мечтали. Первое письмо от солдата обычно приходило после нескольких месяцев службы. Довелось мне в начале восьмидесятых годов сопровождать команды призывников из Асекеево, до областного призывного пункта. Тогда набирали много ребят. Каждую осень и весну отправляли команды по 10-30 человек. Бывало по нескольку раз в неделю. Военнослужащие просто не успевали сопровождать призывников, поэтому, втихаря, привлекали «запасников» – офицеров запаса или вольнонаемных работников военкомата и отправляли вместо себя. Совершенно случайно я оказался полным тезкой сотрудника военкомата, так что ко мне, если встречался военный патруль, особо не придирались. Да и все прекрасно знали, что зачастую сопровождали будущих солдат совсем не те люди, что в документах.
Это сейчас до Оренбурга рукой подать. Командировочные уезжают утром в областной центр и вечером возвращаются. Тогда же нам путевые документы выписывали на три дня, потому что добирались поездами. Утром отправлялись со станции Асекеево до Кинеля. Там ждали до вечера поезд «Куйбышев – Оренбург», прозванный народом почему-то «барыгой» и лишь к утру добирались до областного центра.
Точно так же возили призывников. Рано утром на пятачке, где сейчас нынешний автовокзал, начинали собираться машины. В основном автобусы и грузовики из сел и деревень. В них призывники с многочисленной родней, с гармошкой, водкой, закуской: «Ах, куда ты, паренёк, ах, куда ты? Не ходил бы ты, Ванёк, во солдаты! ...» Тогда «в моде» были делать проводы, обычно накануне отправки. Из всех сопровождающих будущего солдата до райцентра более менее трезвым был обычно он. Потому что пьяного могли и оставить до следующего призыва. А это снова ожидание, снова проводы – лучше уж пораньше уйти в армию и вернуться.
Не знаю, почему так надрывно провожали призывников. Возможно это память прошлых лет, когда люди уходили на фронт, и никто не знал, вернуться ли они. Или начавшаяся уже афганская кампания так беспокоила родителей.
А риск попасть в «афган» была у каждого. Тогда говорили, что в «контингент» набирали ребят из регионов, не подвергавшихся оккупации во время войны и преимущественно с восточными именами и фамилиями. Может, это было правдой. За всю кампанию только с нашего района были призваны в «ограниченный контингент» около 200 человек.
Надо отдать должное, призывники сами часто просились в афган – патриотическое воспитание тогда было на высоте. А родители тихо молились – лишь бы не туда.
Конечно, были и проводы «цивилизованные», трезвые. Приезжали даже дедушки с орденами, чтобы напутствовать внука.
И вот команда по машинам. Главная задача «отбить» призывников от орущей и рыдающей пьяной толпы родни и друзей. Это было не просто. Бывало, на кителях у офицеров пуговицы отлетали – такие страсти кипели. Приходилось прибегать даже к помощи милиции. Погрузка в машины, путь на станцию. Некоторые родственники заблаговременно добирались туда и при посадке на поезд, снова приходилось отбивать призывника.
Мне же запомнился случай, когда пришлось сопровождать призывников по другому маршруту. В группе было всего трое ребят и нас решили присоединить к команде Бугуруслана. А там было человек 30. Нас доставили на автобусе в Бузулук. Там сели на поезд до Оренбурга и начался кошмар. Бугурусланских сопровождающих – офицеров было несколько и им пришлось не только кричать, но и работать кулаками, потому что призывники были пьяными. И хотя делали обыски и вынимали бутылки водки из вещмешков «заботливо» положенные туда родителями или друзьями – ребята все равно где-то находили выпивку и «догонялись». Моя задача была уберечь своих призывников от чужих. Мои все были трезвые. Глубокой ночью доехали до Оренбурга – там уже нас ждала милиция. Ведь в нашем вагоне в результате пьяного дебоша было разбито несколько окон вагона. Но милиция, с удовольствием, замяло это дело, так как не очень хотели связываться. Да и по статусу ребята уже принадлежали другому ведомству – Министерству Обороны.
В призывном пункте меня и моих ребят разместили в большом коридоре, где не было ни матрацев, ни самих кроватей. Благо одежда на них была самая простая и поношенная. Получив форму, старую одежду обычно выкидывали. Так что, с ночевки на полу и началась их служба в Армии. Утром попрощались, «покупатели» из воинских частей забрали их с собой.
Потом я встречался с ребятами, которые пришли домой отслужив. Что интересно, многие их них не помнили или не хотели помнить «тяготы первого дня службы». Может потому, что вытесняли этот момент другие впечатлений от армии.
Служили тогда с охотой. Довелось ребятам побывать и за границей и не только в Афганистане. Престижно было служить в ГДР, Венгрии, Чехословакии. Кто-то попал в Монголию. А другим довелось любоваться красотами СССР. В Армии некоторые получали профессию и даже что-то зарабатывали. Мой друг детства, служивший в стройбате на возведении объектов Олимпиады-80, приехал с приличной суммой денег, которые заработал. Но это совсем другая история.
Так или иначе, служили достойно. И 23 февраля – их день.
